Главная страница

Раздел «Литератор»

Отзывы





Газета «Exlibris НГ», 30 сентября 2004 г.   

 

    

 

 

Газета «Exlibris НГ», 30 сентября 2004 г.

Полет над пропастью
Подлинный поэт именует себя стихоплетом...

Евгений Степанов. Возвращение в новь. Нью-Йорк, Chlenskiy Publishing. 2004, 28 с.

Евгений Степанов (р. 1964) выпустил новую книгу стихотворений, само название которой «Возвращение в новь» (отдельно, а не слитно) звучит со сдержанным вызовом. Он вообще любит нефорсированную игру слов. Название это — правдиво: автор опять и опять возвращается витками и зигзагами к изначальной новизне и свежести стихотворного слова. Впервые оно открылось ему двадцать с лишним лет назад, в ранней юности, когда он, коренной москвич, проживал, и работал, и бил творческие баклуши в славном городе Рассказове, расположенном в Тамбовской области.
Парадокс: книга, изданная в Нью-Йорке, открывается лирическим и очень смысловым стихотворением «Провинция», которое посвящено историку, теоретику и практику авангардизма Сергею Бирюкову, основавшему в года глухие в Тамбове Академию Зауми (АЗ):

...И есть занимательный
факт: провинция учит полету
над пропастью въедливых
и намагниченных мелочей.
А также дарует возможность
(порою и мне, стихоплету)
наслушаться не депутатских,
а ясных небесных речей.

Как здорово и нетипично, что подлинный поэт именует себя стихоплетом, — на то он и поэт!
Стихи Е.С. ясны, как документальная проза, таинственны, как добрый крик обиженной любви, публицистичны и вместе с тем суггестивны. У него в одном стихотворении могут естественно соседствовать реминисценции из Блока и Сосноры или из Венички и Солженицына, а также «славянская душа» и «прищур азиатский», ирония и пафос, жаргон и архаика, стеб и пафос...
Еще Степанов — мастер урбанистической зарисовки (тут он продолжатель лианозовцев, прежде всего Сапгира), но он же порой погружается в звуковые глубины слова и по-хлебниковски пробует его на зуб. Он пишет то жестким рифменно-регулярным стихом, то нежным верлибром. А между намеченными метрическими полюсами располагаются его вольнотпущенные дольники и раешники — похоже, на данный момент наиболее органичная для «стихоплета» (а почему, кстати, это слово носит негативный ореол? — плести стих, как бересту, дело и благородное, и нелегкое, и творческое) ритмико-интонационная модель.
Вся эта насыщенная пестрота географии, ритмики, жанров и самоопределений могла бы показаться эклектикой, но нет — она, пестрота, держится на твердом стержне самобытного и очень живого характера. Поэт, как бы его далеко ни заводила речь, думает о сущности окрестного мира и, главное, видит иные — не важно, родные ли, вовсе ли посторонние — лица: «маленькая африка / маленькая европа / маленькая америка / большие глаза моей семнадцатилетней дочки».
Степанов — верней, его лирический герой — любит придуряться, дескать, «я, видно, очень бестолков, не понимаю ни фига». Или, более лирично, мол, «я остался пунктиром, намеком, мелодией»... На самом деле все иначе. Как говаривал Пушкин, из-под колпака юродивого лезут его умные уши.
А следуя классификации одного малоизвестного мудреца, поэт Евгений Степанов не самоутвержденец, он — самовыраженец. И ему есть что выражать.

Татьяна БЕК