Стихи. Журнал "День и Ночь", № 5, 2010

и вот я старый хрыч московский и мне о чём-то говорят
борисоглебский трубниковский лебяжий знаменский арбат

арбат ар-батя ты босоту и знать шутя объединил
люблю из дома на работу идти счастливый как дебил

люблю арбат не донимая его как хищный гей-маньяк
люблю грозу в начале мая когда в "му-му" я пью коньяк

люблю арбат так любят пешки ферзя ведь он неотразим
люблю и новые кафешки и старый зоомагазин

люблю арбат так шеф газпрома наверно любит уренгой
люблю и выходить из дома люблю и приходить домой

потому что не то потому что не так потому что
завершается быстро земной карнавал
потому что тамбовский дурдом не алушта
где песочек и пляж и рапан и коралл

потому что темно потому что привычнее нары
чем диван и софа или пляжный лежак
потому что в душе магадан а канары
далеко и мерещится ночью лешак

потому что не волк работёнка а бог из-под палки
потому что на печке доедет до счастья иван
потому что судьба в окровавленных пальцах гадалки
потому что стакан

на пороге — не ведая — сны — на пороге
на пароме — туда (до луны?) — на пароме
бормотанье — шаман — чахлый сын сибирячки
очень быстро — алтын (или меньше?) в заначке
мертвецы в записной тонкой-тоненькой книжке
ни юрашки ни тани — ни дна ни покрышки
а с собою не взять ни рубля ни деркама
непонятно — и видимо в сторону храма

запада плоть измочалена
жёлтый сгущается цвет.
мальчик похожий на сталина
пишет автопортрет
бес улыбается тщетно
видно что это бандит
так притворяется этна
мол утомлённая спит
кроткий стою как ягнёнок
вижу наш мир без прикрас
Господи дай нам силёнок
выстоять в тяжкий час

Доча. Галактика. Слово.
Бог. Лера Майн. Медсанбат.
Дача. Тверская. Кусково.
Маменька. Папенька. Брат.
Эмма Сергеевна. Ната.
Саша. Татьяна. Мари.
Горы случайного злата.
Бедность — хоть ляг и умри.
Пушкин. Верлен. Баратынский.
Моцарт. Рахманинов. Бах.
Панина. Козин. Вертинский.
Пенье висконсинских птах.
Поль Мориа. Морриконе.
Визбор. Матвеева. Ким.
Водка. Массандра. Джин-тоник.
Сочи. Сицилия. Крым.
Зона. Страна уркаганов.
Прага. Женева. Париж.
Бунин. Волошин. Ивaнов.
Мною убитый малыш.
Ганди. Чижевский. Вернадский.
Фёдоров. Фрейд. Соловьёв.
Лосский. Доктрины Блаватской.
Бехтерев. Лев Гумилёв.
Сельская школа. Больница.
Боль вперемешку с тоской.
Город Рассказово. Ницца.
Брайтон. Манхэттен. Стокгольм.
Баев. Поздняев. Кузьминский.
Бек. Бирюков. Марущак.
Дружбы заряд исполинский.
Странных размолвок напряг.
Боб. Петер Павлович. Брайан.
Рауль. Мориска. Жан-Жак.
Нравы стамбульских окраин,
Русских, швейцарских общаг.
Горьких грехов отголосок.
Путь избавленья от них.
Беглый, пунктирный набросок
Жизней моих кочевых.

Не одинок.
Один.
Со всеми.
И с Ним — рождённым в Вифлееме.
         Ты сам избрал такую жизнь.
         Избрал — не жалуйся, держись.
         Избрал — забудь пути иныя.
         Тебе с дорогой повезло.
                  И соловьёвская София
Обретена тобой светло.

Я полностью отказался от мяса.

Спасибо сказали глаза моих сестёр-коров.
Спасибо сказали глаза моих братьев-быков.
Спасибо сказали глаза моих друзей-кабанчиков.
Спасибо сказал начальник управления кардиологии моего организма,
Спасибо сказал начальник управления пищеварения моего организма.

Мой рацион теперь скромен:
Вода, сухофрукты, капуста, трава…
Человеку так мало надо.

Я полностью отказался от вина и водки.

Спасибо сказал начальник управления мозговых извилин моего организма.
Спасибо сказали другие начальники управлений.

Я полностью отказался от мата в речи.
И сам себе сказал спасибо.

Со временем я должен научиться питаться от солнечной энергии и летать.

червякам на закусь
к чёрному вину
в землю закопаюсь
отдохну

стану удобрением
а потом сосной
небо с упоением
подопру спиной

от дождя и града
в смешанном лесу
путника как брата
ветками спасу

мир един едины
человек и лес
комья рыжей глины
синь небес

приближается крах точно кранах
приближается краской огня
я забыл о совдеповских ранах
но они не забыли меня

я забыл про любовь и улыбки
я забыл как играл в карамболь
точно цепкие детские цыпки
донимают и страхи и боль

и за что это блин наказанье
и зачем позабыты пиры
и не пить нам уже мукузани
и не пить нам уже хванчкары

россия осень бунюэль
темно и пасмурно и склизко
и бредит пьяный как бордель
дурак прикормленный бориска

целебный корень на луне
растёт людей не воскрешая
и боль как молния во мне
летает дура шаровая

я сам дурак я не пойму
зачем живу на свете белом
зачем судьбу как бастурму
ножом кромсаю заржавелым

в отце легко прочесть мальца
лицо в лице крепка матрёшка
россия слякоть у крыльца
а на крыльце мяучит кошка

закрывают озябшие дачи
засыпает мой сад-огород
и душа потихонечку плачет
хоть она говорят не умрёт

послать бы всех к аллаху
уехать за урал
рвануть в сердцах рубаху
и крикнуть я устал

устал от мелких стычек
с чинушами в бюро
от потных электричек
и рвотного метро

в эфире извращенцы
сосед горазд бухать
и гром гремит как немцы
и крыса жрёт сухарь

плачет егорка прокудин
счётчик удач на нуле
не было нет и не будет
рая на грешной земле

плачет мужик горемычный
феней бранит этот мир
пьёт по старинной привычке
чёрный как вечер чифир

воспоминаньям заслона
нет не уймутся никак
и вспоминается зона
шконка больничка барак

острая как пилорама
память крошит мужика
мамочка мамочка мама
участь его нелегка

плачет прокудин егорка
радости нет ни на грош
что ж ты судьба-крохоборка
слёзы ему не утрёшь

хорошо бы жить в лесу
и не знать прогресса
понимая как дерсу
все законы леса

хорошо бы к небесам
обращая взоры
две-три строчки написать
выше чем заборы

на николиной горе
в жуковке-барвихе
хорошо бы в гости пре-
лестные чувихи

приезжали и опять
уезжали с богом
хорошо бы написать
написать о многом

о любви и нелюбви
жалящей жестоко
о друзьях что полегли
в землю раньше срока

о далёком далеке
реках-океанах
о районном городке
и заморских странах

хорошо бы чтоб и впредь
пели свиристели
хорошо бы умереть
в собственной постели