АНЖАМБЕМАН КАК СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРИЕМ ПОЭТОВ ХХI ВЕКА
Для начала несколько определений. "АНЖАМБЕМАН (АНЖАМБМАН; ENJAMBEMENT) — перенос части фразы из одной строки в другую, вызванный несовпадением интонационно-синтаксической связи с метрическим рядом. При чтении отмечается паузой, без которой стихотворение теряет ритмическую выразительность. Переноситься могут как целые слова, так и части слова"[1]. "Перенос, перескок, анжамбеман (франц. enjambement, от enjamber — перешагнуть), в стихосложении несовпадение синтаксической паузы, остановки, с ритмической — концом стиха, полустишия, строфы. В классическом стихе различались 3 вида П.: rejet (конец фразы захватывает начало следующего стиха), contre-rejet (начало фразы захватывает конец предыдущего стиха), double-rejet (фраза начинается в конце предыдущего стиха, кончается в начале следующего). Если П. немногочисленны, то они служат сильным средством интонационного выделения отсеченных стихоразделом отрезков фразы; если П. многочисленны, они создают интонацию сильно прозаизированную, почти заглушающую стихотворный ритм (особенно в драматическом стихе). Избегание П. было свойственно классицизму, культивирование их — романтизму и некоторым поэтическим школам 20 в."[2].
В нашей книге мы будем использовать как более часто употребляемый термин — анжамбеман. В отечественной филологии эта тема широко разработана в трудах М. Шапира, Г. Шенгели, Ю. Тынянова, М. Гаспарова, А. Жолковского, И. Лощилова и других. Анжамбеманы могут быть слоговыми, строчными, строфическими, слогово-строфическими и т. д. Анжамбеманы применяли Александр Пушкин, Марина Цветаева (она сделала этот прием одним из основных в своей поэтике), Владимир Маяковский, Михаил Кузмин, Вадим Шершеневич, Георгий Оболдуев, Булат Окуджава, Иосиф Бродский (который во многом наследовал и развил традиции Цветаевой). Роль анжамбемана как изобразительного средства в стихотворном произведении велика. Выдающийся филолог М. Шапир писал: "Нет сомнения, что переносы в "Медном Всаднике" выполняют экспрессивные и изобразительные функции, обретая порой прямую иконичность — там, где Нева выходит из своих берегов, синтаксис выходит из берегов стиха"[3]. Метод М. Шапира, проводящего прямую и недвусмысленную параллель между анжамбеманом (формой) и контентом (содержанием) поэтического текста, безусловно, оправдан и будет использован автором в этой книге как основополагающий. Развитие анжамбемана в конце ХХ веке специалисты связывают с именем Иосифа Бродского. М. Шапир справедливо резюмировал: "На протяжении 1960-х годов Бродский ставил все более смелые эксперименты по удлинению поэтической фразы и осваивал все более резкие межстрочные и межстрофные enjambement,ы: он отрывал то предлог от существительного, то отрицательную частицу от глагола, то союз от присоединяемого предложения, а в редких случаях делил слово между стихами или даже строфами ("На смерть Т. С. Элиота", 1965; "Волосы за висок", 1967)"[4]. Употребляют анжамбеманы и современные поэты: Александр Кушнер, Константин Кедров, Слава Лён, Сергей Бирюков, Евгений Лесин, Юлия Мартынцева, Антон Нечаев, Евгений В. Харитоновъ, Данила Давыдов, Евгений Реутов, Андрей Качалян и многие другие. Наиболее распространены в настоящее время слоговый и слогово-строфический анжамбеманы.
Константин Кедров:
В нашей книге мы будем использовать как более часто употребляемый термин — анжамбеман. В отечественной филологии эта тема широко разработана в трудах М. Шапира, Г. Шенгели, Ю. Тынянова, М. Гаспарова, А. Жолковского, И. Лощилова и других. Анжамбеманы могут быть слоговыми, строчными, строфическими, слогово-строфическими и т. д. Анжамбеманы применяли Александр Пушкин, Марина Цветаева (она сделала этот прием одним из основных в своей поэтике), Владимир Маяковский, Михаил Кузмин, Вадим Шершеневич, Георгий Оболдуев, Булат Окуджава, Иосиф Бродский (который во многом наследовал и развил традиции Цветаевой). Роль анжамбемана как изобразительного средства в стихотворном произведении велика. Выдающийся филолог М. Шапир писал: "Нет сомнения, что переносы в "Медном Всаднике" выполняют экспрессивные и изобразительные функции, обретая порой прямую иконичность — там, где Нева выходит из своих берегов, синтаксис выходит из берегов стиха"[3]. Метод М. Шапира, проводящего прямую и недвусмысленную параллель между анжамбеманом (формой) и контентом (содержанием) поэтического текста, безусловно, оправдан и будет использован автором в этой книге как основополагающий. Развитие анжамбемана в конце ХХ веке специалисты связывают с именем Иосифа Бродского. М. Шапир справедливо резюмировал: "На протяжении 1960-х годов Бродский ставил все более смелые эксперименты по удлинению поэтической фразы и осваивал все более резкие межстрочные и межстрофные enjambement,ы: он отрывал то предлог от существительного, то отрицательную частицу от глагола, то союз от присоединяемого предложения, а в редких случаях делил слово между стихами или даже строфами ("На смерть Т. С. Элиота", 1965; "Волосы за висок", 1967)"[4]. Употребляют анжамбеманы и современные поэты: Александр Кушнер, Константин Кедров, Слава Лён, Сергей Бирюков, Евгений Лесин, Юлия Мартынцева, Антон Нечаев, Евгений В. Харитоновъ, Данила Давыдов, Евгений Реутов, Андрей Качалян и многие другие. Наиболее распространены в настоящее время слоговый и слогово-строфический анжамбеманы.
Константин Кедров:
В этом небольшом по объему четверостишии сконцентрирован идиостиль поэта, и слоговый анжамбеман здесь играет ключевую роль. Поэтика Кедрова, построенная на философском осмыслении мира (Кедров — доктор философских наук), анаграмматизме, омограмматизме, игре слов, предполагает частые переносы не только слогов, слов и строф, но, прежде всего, смыслов, логических систем. Первые две строки стихотворения говорят о философских материях: пони — не пони; далее смысл расширяется и меняется: пони не понимает. И, наконец, заключительный и основной месседж строфы: пони мается. Четыре короткие строки порождают систему (системы) смыслов, и роль анжамбемана здесь очевидна. Дефис (в данном случае как семиотический знак) играет роль регулятора смысла, служит инструментом комбинаторного письма. Более того, лексема "пони" содержит в себе ряд других лексем (а следовательно, и смыслов), в частности — указательные местоимения "он" и "они". Образ пони в данном случае приобретает явные аллегорический и философский оттенки. Философский смысл выражен поэтическими средствами. Приведем еще примеры слоговых анжамбеманов.
Антон Нечаев:
Антон Нечаев:
Под водою грезят рыбы
о сверкающих нажив-
ках —
заселить меня могли бы,
хоть покамест я и жив[6].
Евгений В. Харитоновъ:
Свобода
— Какая же ты СВО!
— Да.
— Ты делаешь мне БО!
— Да.
— Так нужна ль ты мне
СВО
БО
ДА?
— Да[7].
о сверкающих нажив-
ках —
заселить меня могли бы,
хоть покамест я и жив[6].
Евгений В. Харитоновъ:
Свобода
— Какая же ты СВО!
— Да.
— Ты делаешь мне БО!
— Да.
— Так нужна ль ты мне
СВО
БО
ДА?
— Да[7].
Андрей Качалян широко использует слогово-строфические анжамбеманы:
Губами потусторонними
я сглатываю с лица
холодные капли сонного,
льняного миросозерца-
ни я, ни другие головы
в стенах не ложились спать,
стеная, теням просовыва-
я лишь не хочу прервать…
растроганных прядей, смешанных
как уксусный фимиам,
в своих волосах повешенна-
я — слабость… к чужим рукам[8].
я сглатываю с лица
холодные капли сонного,
льняного миросозерца-
ни я, ни другие головы
в стенах не ложились спать,
стеная, теням просовыва-
я лишь не хочу прервать…
растроганных прядей, смешанных
как уксусный фимиам,
в своих волосах повешенна-
я — слабость… к чужим рукам[8].
Качалян посредством слогово-строфического анжамбемана в трех строках и строфах выводит на первый (важнейший!) слог личное местоимение первого лица "я", не только обыгрывая смыслы стихотворения, но, прежде всего, показывая значимость и дуалистичность лирического героя, значимость и дуалистичность его миросозерца-/ни я (обратим внимание также на отрицательную частицу "ни", подчеркивающую самоироничность автора).
Анжамбеман как эффектная поэтическая фигура не может быть самоцелью, приемом ради приема. Появление анжамбемана в стихотворениях лучших поэтов всегда оправданно и несет определенный смысл.
Один из самых простых и наиболее распространенных анжамбеманов — строчный. Им пользуются большинство поэтов. Анатолий Кобенков (1948—2006) был замечательным мастером строчного переноса. Его лирико-философские стихи усиливались анжамбеманами, показывали ускоренный темп и драматизм современной жизни. В одном из лучших своих стихотворений Анатолий Кобенков писал:
Анжамбеман как эффектная поэтическая фигура не может быть самоцелью, приемом ради приема. Появление анжамбемана в стихотворениях лучших поэтов всегда оправданно и несет определенный смысл.
Один из самых простых и наиболее распространенных анжамбеманов — строчный. Им пользуются большинство поэтов. Анатолий Кобенков (1948—2006) был замечательным мастером строчного переноса. Его лирико-философские стихи усиливались анжамбеманами, показывали ускоренный темп и драматизм современной жизни. В одном из лучших своих стихотворений Анатолий Кобенков писал:
Человек рождается, вырастает в мужа,
не тонет в воде, не сгорает во зле,
потом узнает, что нисколько не нужен
ни себе, ни дочери, ни земле;
потом человек научается плакать,
потом, не вспомнив, зачем пришел
на эту землю, становится прахом —
и ему хорошо, и земле хорошо[9].
не тонет в воде, не сгорает во зле,
потом узнает, что нисколько не нужен
ни себе, ни дочери, ни земле;
потом человек научается плакать,
потом, не вспомнив, зачем пришел
на эту землю, становится прахом —
и ему хорошо, и земле хорошо[9].
Мы не обращаем здесь внимание на стихотворную технику, в частности, на строчный анжамбеман, он как бы незаметен, выполняет вспомогательную роль. Сама лирико-философская интенция поэта, достигшего вершины поэтического развития, заставляет задуматься о глубинном смысле бытия, о главных вопросах мироздания. Анжамбеман лишь усиливает трагическое и, вместе с тем, естественное и закономерное восприятие человеческой жизни. Форма и содержание, как всегда у лучших поэтов, едины.
[1] Владимир Шилин, Словарь литературоведческих терминов. Url: http://www.rifma.com.ru.
[2] Большая советская энциклопедия. Url: http://www.slovari.yandex.ru.
[3] Шапир М. И., Статьи о Пушкине / Сост. Т. М. Левина; Изд. подгот. К. А. Головастиков, Т. М. Левина, И. А. Пильщиков; Под общ. Ред. И. А. Пильщикова. — М.: Языки славянских культур, 2009. (Классики отечественной филологии). С. 22.
[4] Там же. С. 46.
[5] Константин Кедров, "Дети Ра", № 7-8, 2009. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[6] Антон Нечаев, "Дети Ра", № 9-10, 2007. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[7] Евгений В. Харитоновъ, "Дети Ра" 2006, № 8. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[8] Андрей Качалян, "Дети Ра", № 9, 2006. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[9] Анатолий Кобенков, "Дети Ра", № 2, 2006. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[1] Владимир Шилин, Словарь литературоведческих терминов. Url: http://www.rifma.com.ru.
[2] Большая советская энциклопедия. Url: http://www.slovari.yandex.ru.
[3] Шапир М. И., Статьи о Пушкине / Сост. Т. М. Левина; Изд. подгот. К. А. Головастиков, Т. М. Левина, И. А. Пильщиков; Под общ. Ред. И. А. Пильщикова. — М.: Языки славянских культур, 2009. (Классики отечественной филологии). С. 22.
[4] Там же. С. 46.
[5] Константин Кедров, "Дети Ра", № 7-8, 2009. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[6] Антон Нечаев, "Дети Ра", № 9-10, 2007. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[7] Евгений В. Харитоновъ, "Дети Ра" 2006, № 8. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[8] Андрей Качалян, "Дети Ра", № 9, 2006. Url: http://www.magazines.russ.ru.
[9] Анатолий Кобенков, "Дети Ра", № 2, 2006. Url: http://www.magazines.russ.ru.