Главная страница

Раздел «Литератор»

Отзывы





"Персона PLUS" № 4, 2010 г. (Игорь ДУАРДОВИЧ)   

 

    

 

 

"Персона PLUS" № 4, 2010 г.


Историк самого себя



"Персона PLUS" № 4, 2010 г.

Историк самого себя // Istoriograf mie insumi / Евгений Степанов / Evgheni Stepanov (Editie bilingva ruso-romana). – Iasi: Editura Fundatiei Culturale Poezia, 2010. – 150 de pagini.
Traducere de Leo Butnaru.


Часто поэты шифруются: есть вещи, о которых хотелось бы прокричать миру, и тут появляются внутренние ограничители. Оправданные или нет, они исполняют привычную работу. Название двуязычного сборника (русский и румынский) стихов Евгения Степанова тем более интересно, что обещает тот самый крик. Веришь, что автор может подарить сокровенное; наивный, как ребенок: «историк самого себя». И это происходит, но суровая образность стиля и предельная эмоциональная сдержанность во многих текстах разрушают миф о ребенке.

Я никогда сам не смогу изменить свою жизнь.
Не откажусь от бешеной гонки.
Не уйду в монахи (а так хочется).
Не отрешусь и не сяду за стол, чтобы писать прозу.
Не буду служить одной женщине (я так ее и не нашел).
Не уеду в Крым, Париж, Нью-Йорк, в места и города,
где я был счастлив в детстве и молодости.

Сама книга напоминает средневековую гравюру. Линии одного цвета и наработанная четкость рисунка. И хотя общий тон взят доверительный, постоянно пробегает холодок, словно стоишь перед трамвайными путями, а рядом высоковольтная линия электропередач – провода токуют. Стихи выглядят механическими и – самое главное определение – вынужденными.

руки срослись с клавиатурой
глаза с монитором
неужели я еще человек

В сборнике представлены произведения разного времени, как в поперечном срезе ствола дерева. Кстати, тема дерева для Евгения Степанова имеет особое значение, как самоопределение и ассоциация своего «я» – думаю, что и внешнего и внутреннего – с образом твердого и безмятежного в своей основе. Возможно, попытка найти защиту от всего нежелательного и мало кому приятного: обрасти корой, затвердеть в самом сердце, образуя сердцевину, углубиться корнями и прочее. Напоминает древнегреческий миф о Дафне, превратившейся в лавр, чтобы спастись от Аполлона, сохранив свое целомудрие.

я такое дерево

пел изумительный Валентин Никулин песенку на стихи, кажется, Григория Поженяна

я тоже дерево – расту не зная зачем и почему
иногда у меня вырастают листочки
листочки со стихами
мне все равно что обо мне говорят
я такое дерево

Таким образом, сборник являет собою «карту болезни». Обычно, это свойственно всем стихотворным сборникам, составленным из произведений разных периодов творчества. В книге Евгения Степанова видно изменение жизненных обстоятельств и возможностей заниматься сочинительством, что само по себе – целая история. Практически под каждым произведением проставлена дата, даже указано место (город, улица, станция), где состоялся акт творчества. Или, быть может, случилось вдохновение, и возникла пара первых строчек. Видно, что автору часто приходится писать, находясь в пути. С чем это связано?

так получилось
я главный редактор издательства и нескольких журналов
член редколлегии разных изданий
автор предисловий к публикациям молодых авторов
президент литературного фестиваля
я все время торчу в президиумах
важно хмурю брови и надуваю щеки
говорю правильные речи
молодые поэты меня слушают
неужели они не видят
я тоже молодой поэт
начинающий автор
я сам ничего не умею

Если в девяностых автор работал над выдержанно строгими стихами: «теперь лолита улетела/ куда-то в дальние края/ и никому увы нет дела/ что пролетела жизнь моя», – то, чем дальше во времени, тем отчаяннее все становилось… то есть, уже в нулевых стиль резко изменился. Либо Евгений Степанов самостоятельно посвятил себя в хармсы, либо это попытка сэкономить время. Стихи, подчиненные форме, пишутся иногда не один день или месяц, а главный редактор редко отходит от журнала-пупса, который остается вечным младенцем и вечно просится на ручки, чтобы баюкал отец-одиночка. Но вернусь к «либо»… Мое последнее предположение – в авторе неожиданно проснулось желание попробовать все на шведском столе литературных стилей. Что интересно, даже в таком стихотворении прямых диагоналей, к которому автор пришел в итоге, он никуда не теряется, как личность. Мутации внутреннего «я» в поэзии Евгения Степанова не произошло и уже не должно произойти.

я тороплюсь сказать тебе
что теперь точно знаю смысл простых слов
я люблю тебя
живи долго
живи очень долго
главное –
живи дольше меня

Поэзия Евгения Степанова о редакторе, критике, бизнесмене, садовнике, человеке в пути, женщинах и писателях, беседах… Автор, будто пытается сфотографировать принципы собственного мышления.

Тогда поэзия становится всего лишь негативом, требующим от читателя не просто прочитать единожды, а затем вернуться к прочитанному тексту-слайду, но выполнить целую работу диапроектора.

я смотрю нестареющий фильм тегеран-43
азнавур поет свою великую песню une vie d’amour
стреляют пушки и зенитки
плачут женщины и дети
и не понятно как жить дальше
и столько горя и печали вокруг
и столько лет мы прожили не дома на хорошей но чужой земле

Есть особый вид стихотворений в сборнике, образы которых в попытке передать ощущение от чего-либо или настроение сливаются в ирреальное. Данную категорию могу воспринимать только как один из шифров или цирковых трюков. Эмоциональная холодность и путаница действий здесь кажутся абсолютно очевидными, что интересно, адекватными. Есть так называемые стихи-перечисления или списки, будто сделанные из боязни потери памяти. В них встречаешь знакомые имена поэтов и музыкантов, предметы, окружающие повседневность автора, но, кроме того, места, где автор когда-либо бывал и бывает. Такие стихи напоминают мне огромное скопление гвоздиков. Манера чтения здесь должна быть чеканная: вбивающая или отрубающая. Можно даже представить весь этот железный дух – внутреннее «я» автора, словно киборг. Стоит вспомнить кадры из американского блокбастера: стальная человекоподобная машина с содранной имитацией человеческой кожи, что можно увидеть, где какую деталь скрепляет тот или иной гвоздик или шурупчик. Как в стихотворении «32 ГОДА»:

Доча. Галактика. Слово.
Бог. Лера Майн. Медсанбат.
Дача. Тверская. Кусково.
Машенька. Папенька. Брат.
Эмма Сергеевна. Ната.
Саша. Татьяна. Мари.
Горы случайного злата.
Бедность – хоть ляг и умри.
Пушкин. Верлен. Баратынский.
Моцарт. Рахманинов. Бах.
Панина. Козин. Вертинский.
Пенье висконсинских птах.

Понятие преемственности в поэзии и восприятия чужого литературного опыта автор передает в печальных строчках, написанных, как концовка восточной притчи или басни. Но без всякого назидания. В книге «Историк самого себя» Евгений Степанов не старается научить чему-либо, его задача представляется иначе. Отразить моменты, навести на мысль. Написать так, чтобы с этим согласились или приняли к сведению:

дерево кропивницкий
падают плоды
дерево бродский
падают плоды
дерево айги
падают плоды
и плодов пруд пруди
а новых деревьев нет
увы

Игорь ДУАРДОВИЧ